Неточные совпадения
На верхней ступеньке их
останавливал офицер,
солдаты преграждали дорогу, скрещивая штыки, но они называли себя депутатами от заводов, и, зябко пожимая плечом, он уступал им дорогу.
Гааз жил в больнице. Приходит к нему перед обедом какой-то больной посоветоваться. Гааз осмотрел его и пошел в кабинет что-то прописать. Возвратившись, он не нашел ни больного, ни серебряных приборов, лежавших на столе. Гааз позвал сторожа и спросил, не входил ли кто, кроме больного? Сторож смекнул дело, бросился вон и через минуту возвратился с ложками и пациентом, которого он
остановил с помощию другого больничного
солдата. Мошенник бросился в ноги доктору и просил помилования. Гааз сконфузился.
Мужики и Иван остановились на крыльце; наконец, с лестницы сбежал голый человек. «Не приняли! Не приняли!» — кричал он, прихлопывая себя, и в таком виде хотел было даже выбежать на улицу, но тот же
солдат его опять
остановил.
Он был заметно выпивши и с сильно перекошенным лицом. Они все трое прямо полезли было на лестницу, но
солдат их
остановил.
Смотр кончался. Роты еще несколько раз продефилировали перед корпусным командиром: сначала поротно шагом, потом бегом, затем сомкнутой колонной с ружьями наперевес. Генерал как будто смягчился немного и несколько раз похвалил
солдат. Было уже около четырех часов. Наконец полк
остановили и приказали людям стоять вольно. Штаб-горнист затрубил «вызов начальников».
— А в самом деле, кажется, много лишнего народа идет, — сказал Гальцин,
останавливая опять того же высокого
солдата с двумя ружьями. — Ты зачем идешь? Эй, ты, остановись!
— Как они подскочили, братцы мои, — говорил басом один высокий
солдат, несший два ружья за плечами, — как подскочили, как крикнут: Алла, Алла! [Наши
солдаты, воюя с турками, так привыкли к этому крику врагов, что теперь всегда рассказывают, что французы тоже кричат «Алла!»] так так друг на друга и лезут. Одних бьешь, а другие лезут — ничего не сделаешь. Видимо невидимо… — Но в этом месте рассказа Гальцин
остановил его.
Там, где шла рубка,
солдаты, бывшие ближе к дороге, выбегали смотреть. Офицер крикнул на них, но Воронцов
остановил его.
Солдат хотел
остановить меня, но я прыгнул под кручь и потащил за собой
солдата.
И бог знает, что сделает каждый
солдат в эту последнюю минуту. Одного малейшего указания на то, что этого нельзя делать, главное, что этого можно не делать, одного такого слова, намека будет тогда достаточно для того, чтобы
остановить их.
По узким улицам города угрюмо шагали отряды
солдат, истомленных боями, полуголодных; из окон домов изливались стоны раненых, крики бреда, молитвы женщин и плач детей. Разговаривали подавленно, вполголоса и,
останавливая на полуслове речь друг друга, напряженно вслушивались — не идут ли на приступ враги?
Если б я мог по крайней мере
остановить моих
солдат, подраться с неприятелем — нет, проклятая лошадь лежала как мертвая!
Стой, Тихон! —
остановил он
солдата, который в это время бережно нес к образу зажженную лампадку.
В два часа актеры обедали и за обедом неизменно ругали непечатной бранью основателя убежища купца 1-й гильдии Овсянникова. Прислуживал им все тот же
солдат Тихон; его огорчало, что господа говорят за столом гадости, и иногда он пробовал
остановить Михаленку, который был на язык невоздержаннее прочих...
Один раз он шел с двумя старушками и
солдатом. Барин с барыней на шарабане, запряженном рысаком, и мужчина и дама верховые
остановили их. Муж барыни ехал с дочерью верхами, а в шарабане ехала барыня с, очевидно, путешественником-французом.
С появлением женихов все уже хохотали, и в том месте, где Жевакин рассказывает, как
солдаты говорили по-итальянски, Аполлос Михайлыч
остановил Рымова.
— Ты погоди! — пробует Савелий
остановить его, но
солдат, как огонь, сразу взвился, закрутился, затрещал.
В ту же ночь молодой
солдат, убивший Мафальду, вошел в ее дом. Как случилось, что его никто не заметил и не
остановил, не знаю.
— Сегодня утром даже в университет нарочно съездила, но там Бог знает что такое: все заперто…
солдаты…
останавливают, не пропускают, так ничего и не добилась!
— Это не простой
солдат. Это герой. Он указал королю путь, как ближе найти неприятельский лагерь, он
остановил войско, когда оно бросилось в бегство, и он же защитил своей грудью самого короля, когда неприятельская сабля направилась на него. Король не может забыть этого и считает
солдата Ивана своим лучшим другом и слугою.
Восемь
солдат проходило через Арматлук. Узнали они, что есть склад вина, дали в зубы охранявшему склад милиционеру-почтальону, прикладами сбили замок, добыли вина и стали на горке пить. Подпили.
Остановили проезжавшую по шоссе порожнюю линейку и велели извозчику-греку катать их. Все восьмеро взвалились на линейку и в сумерках долго носились вскачь по улицам дачного поселка с гиканьем и песнями. А потом стали стрелять в цель по собакам на дворах. Пьяные заснули в степи за поселком. Грек уехал.
Что было делать? Мы
останавливали повозки, просили скинуть часть груза и принять раненого. Кучера-солдаты отвечали: «не смеем», начальники обозов, офицеры, отвечали: «не имеем права». Они соглашались положить раненого поверх груза, но раненый так здесь и очутился: с раною в животе лежал на верхушке воза, цепляясь за веревки, — обессилел и свалился.
И во всех эшелонах было то же. Темная, слепая, безначально-бунтующая сила прорывалась на каждом шагу. В Иркутске проезжие
солдаты разнесли и разграбили вокзал. Под Читою
солдаты остановили экспресс, выгнали из него пассажиров, сели в вагон сами и ехали, пока не вышли все пары.
Наш обоз медленно двигался по узким улицам Телина. Пьяные
солдаты грабили китайские, армянские и русские магазины, торговцы бегали, кричали и суетились. С трудом
останавливали грабеж в одном месте, он вспыхивал в другом…
Слухи о мире становились настойчивее. Сообщали, что японцы уж начали было наступление — и вдруг
остановили его.
Солдаты ждали мира с каким-то почти болезненным напряжением и тоскою. Глаза их мрачно загорались. Они говорили...
На берегу реки, под откосом, лежал, понурив голову, отставший от гурта вол. У главного врача разгорелись глаза. Он
остановил обоз, спустился к реке, велел прирезать быка и взять с собой его мясо. Новый барыш ему рублей в сотню.
Солдаты ворчали и говорили...
— Вы слышали? Мне сейчас рассказывали на вокзале офицеры: говорят, вчера
солдаты убили в дороге полковника Лукашева. Они пьяные стали стрелять из вагонов в проходившее стадо, он начал их
останавливать, они его застрелили.
Старик с трудом пробрался среди толпы к дверям городского дома. У входа его
остановил полицейский
солдат.
Как бродягу, в Рангедале
остановили меня и записали в
солдаты.
Нескольким
солдатам, оставшимся около них и сохранившим еще присутствие духа, приказывают они стрелять по бегущим: ничто не может
остановить бегства.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое-где по небу; красное, подобное пожару зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный, красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные
солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой
остановил его и велел воротиться.
Пьер, сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где стоял генерал; но французские
солдаты остановили его.
— Не извольте, — говорит
солдат, — сомневаться. Мы с ним коммерцию в два счета кончим. Эй, — говорит, — господин золотарь, грузовичок свой
остановите, разговаривать способнее будет! Вот.
Ближайшие
солдаты замялись, орудийный ездовой
остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов
остановил этого человека и спросил где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече,
солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрагиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе с правой стороны на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Солдаты, бывшие на дворе, услыхав выстрел, вошли в сени, спрашивая, что̀ случилось и изъявляя готовность наказать виновных; но офицер строго
остановил их...
Оставив этого
солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов
остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.